Ответ один: всей своей деятельностью Ганфштенгль пытался убедить Гитлера в необходимости дружбы с Англией и США, и для этого подводил фюрера к сильным мира сего. Ведь даже «неявка» фюрера не помешала британскому лорду обсудить несколько весьма щекотливых моментов. С кем? С Ганфштенглем. «Скажите, что ваш шеф думает об альянсе между вашей страной, Францией и Англией?» — спросил Черчилль.
Характерно, что, говоря о революции, Сталин сам называет ее второстепенной причиной странной уступчивости «неагрессивных государств». Его речь, напоминающая сначала робкий ручей, постепенно набирает ход и к концу превратится в грозную горную реку.
А отпуская британцев восвояси, почему Гитлер решил, что они далее воевать не будут? Кто ему это пообещал? Кто был таким авторитетом для фюрера, что он поступил вопреки здравому смыслу и не добил своего врага, который упорно отказывался до этого идти на переговоры? Разве не разумнее было бы разбить в Дюнкерке всю британскую армию и тем лишить англичан возможности продолжать борьбу? В который раз придется повторить: если действия политика кажутся нам нелогичными, значит, мы просто не имеем всей той информации, которую имел он, принимая решение. Что говорить, политика — это не прямая, а страшно изогнутая синусоида.
Поэтому верхом наивности будет думать, что «свободная» Германия не попала под предельно жесткий контроль своих победителей в Первой мировой войне. Механизмов его реализации было много. В политической сфере эту роль играла социал-демократическая партия Германии, чьи лидеры Штреземан и Эберт так ловко вместе со «спящим» принцем Максом Баденским устроили революцию и отречение кайзера. Правящей партией в стране стали именно социал-демократы: они писали Конституцию с бесконечными выборами, и их лидер Эберт стал первым президентом Германии.
Германское руководство, имея в виду совместный с поляками поход против нашей страны, предложило мирное и цивилизованное решение территориальной проблемы. Немцы хотели провести на спорных территориях референдум, который решил бы все проблемы. В случае, если жители так называемого «коридора» решили бы вернуться к Германии, Польша получала экстерриториальную железную дорогу на его территории и автостраду для сохранения своего выхода к Балтийскому морю. Если «коридор» оставался у поляков, то такой путь сообщения получала Германия. Вернуть Данциг Гитлер просил поляков не задаром. Он был готов гарантировать новые границы Польши, пролонгировать германо-польский договор о ненападении и гарантировать полякам особые права в забираемом у них Данциге. А потерянные территории полякам с лихвой компенсировала бы часть Советской Украины. Предложения были достаточно щедрыми, но Польша от них отказалась, что и вызывает у сегодняшних польских историков грусть.