Кондотьер тоже извлек максимум пользы из своего пленения. Тактика и стратегия не были его стихией, зато он отлично умел вести переговоры с противниками. Себастьян оказался как раз настолько хорошим специалистом по переговорам, как планировали стратеги. Подарил Бурмайеру перстень с большим камнем и завязал светскую беседу, из которой легко узнал численность противника, а также выяснил, что авангард и рыцари направились в город, причём не вместе. В качестве ответной любезности Себастьян рассказал про оборону города, изрядно преувеличив численность гарнизона, чтобы склонить противника, во-первых, к переговорам вместо битвы, во-вторых, к обмену пленными до битвы за город, потому что после битвы, наиболее вероятно, придется платить выкуп.
— Я бы сказал, что здесь не двести-триста, как мы ожидали, а все пятьсот весьма боевых швейцарцев, — окинул взглядом вражеский отряд фон Хансберг.
— Ты ещё не знаешь? — подал голос из своего угла второй ветеран, — теперь тебе придется самой отрывать головы всем претендентам на твою задницу.
На подмогу тем и другим сбежался народ. Кулачное побоище вот-вот перешло бы в вооруженный конфликт, но все звуки перекрыл зычный бас человека, привыкшего командовать тысячными армиями.
Ганс утром, страдая с похмелья, попытался отцепить доску или крысу, не преуспел, кое-как насадил коузу на какой-то кривой кол из забора (забор, лишившись важной детали, упал) и побежал на смотр. По пути постучался к соседке — одинокой старушке, она вынесла ему кружку пива и шлем — старый, ржавый, немодный айзенхут.