— Итальянец как итальянец, видел я его. Он слишком активно защищается от колющего удара в лицо и левый наплечник у него очень большой и ограничивает движения. Не думаю, что смогу сколько-нибудь повредить его доспех, поэтому попытаюсь вымотать его и повалить.
— Да. Завтра, — ответил Максимилиан. Шарлотта удивленно посмотрела на него, но возражать не стала, хотя было видно, что она первый раз слышит и про «здесь» и про «завтра».
То, что получилось, могло выдержать пару суток обороны от противника, не отягощенного осадной техникой. Во всяком случае, потери нападающих на порядок превзошли бы потери осажденных, что уже должно заставить врагов задуматься, а стоит ли тратить жизни своих людей в обмен на то, что скрыто за этими стенами. А за стенами не было ничего ценного, во всяком случае, ничего ценного для швейцарцев. Рыцарь мог бы взять в плен находящихся там благородных особ и получить выкуп, куда больший, чем общая стоимость положенной под стенами пехоты по четыре талера за голову. Но герцог убит, а Бурмайер при смерти, швейцарцы же пленных принципиально не берут. Не говоря уже о том, что старенькие родители закаленного в войнах солдата будут не в пример более рады сыну, вернувшемуся домой пусть небогатым, но живым, чем соседу, принесшему причитающуюся им долю выкупа, честно поделенного на тысячу человек.
— Да, Ваша светлость. Только вы почему-то предпочитаете на них только смотреть.
— Это тот парень, который подкатывался к Марте, ха-ха.
Артиллеристы сначала дали залп по появившемуся из-за поворота началу колонны, потом немного повернули пушки к центру и перезарядили. Когда швейцарцы, продираясь через завалы и натыкаясь на чесноки, добежали до точки пересечения траекторий прицелов пушек, оба орудия дали второй залп.