Примерно через неделю я проснулась очень рано от телефонного звонка.
Мои пальцы замирают над полуслепленым пельменем.
Я осталась в доме, смотря через окно, как уезжает Борис Сергеевич. Жара спадала, тени становились мягче. До конца дня еще есть время, но уже видно — его мало. Как и у меня.
Так, новость для меня плохая, но для мамы, пожалуй, так будет лучше.
Когда после обеда приехал Борис Сергеевич, Кирилл все еще со мной не разговаривал.
И не сразу ее нахожу. Она лежит на земле, раскинув руки, и апатично смотрит вверх.