Он спит на животе, обнимая одной рукой подушку, раскрывшись, и скомканное одеяло свешивается на пол. Я немножко постояла, слушая его дыхание. Вышла, тихо закрыв за собой дверь, пусть спит, ночью я слышала как он опять долго говорил по своему новому телефону, лег наверно поздно. Тем более, насколько я знаю, мало кто вообще любит просыпаться в такую рань.
— Ждем вас завтра! — крикнула ей Мелена, потом как будто меня заметила.
Все так или иначе думали о смысле жизни и устройстве мира. Кто-то решил, что это вопрос неразрешимый и надо просто жить, так как все определено свыше и ничего от нас не зависит. Кто-то, что мы не способны понять его в своем человеческом воплощении. Кто-то уверен, что все взаимосвязано, и ничего не умирает и не пропадет бесследно. Кто-то, что все это случайность и человечески разум просто нелепая нейронная связь мозга, пропадающая после смерти раз и навсегда.
Какое-то время наблюдаю за движением ветра. Становиться скучно.
— Но жить здесь не хочется? — констатировал он видимый факт.
— Так что? — мой тон опять меняется и сейчас очень жесткий. — Мужской особи можно делать тут что угодно, развлекаться, оставляя за собой голое пепелище, а у меня нет никакого права даже на попытку исправить весь этот ужас? Я, конечно, неуправляема и неисправима, пощады мне нет, стыд мне и позор и заслуживаю я только самого серьезного наказания, а вот Маша? Ее, может, тоже ему отдадим? Она-то чем провинилась? Тем, что влюблена в самого большого сухаря на свете?