Они приехали в старую артемьевскую квартиру на Усачевке, где так недавно и так беззаботно прожили двое суток по дороге в Симферополь.
— Я отвернусь. — Она подошла к окну и, приоткрыв штору, выглянула наружу. На улице было еще темно. — Чудак ты. Вчера не стеснялся, сегодня стесняешься.
— Матерятся, наверное, по-своему, — сказал Синцову боец с перевязанной шеей.
«Не прибыл из отпуска, — значит, не доехал. А что значит «не доехал»? Если бы попал в госпиталь или воевал в какой-нибудь другой части, написал бы. Значит, где-то в окружении. Что же еще?»
«Вот как ты теперь заговорил!» — даже поморщившись от тона Серпилина, сказал старый товарищ.
— Не придет Иконников, — отозвался человек с корзинкой, которого называли Трофимовым. — Я заходил за ним, там команда работает, подвал откапывает… А он в подвале.