— Много паникеров среди этих окруженцев! — небрежно сказал Мишка.
Серпилин промолчал. Он уже не боялся за Лошкарева: там стало так тихо, что бояться было поздно.
— Если бы в партию заново вступал, я бы тебе рекомендацию не думая дал… — снова неожиданно сказал Малинин и опять замолчал.
— А вы правильно объясняете, товарищ политрук, — внешне почтительно, но с огоньком усмешки в лукавых глазах ответил шофер. — Но только я бы лично ни в жисть не сдал! Ох, и война будет через эти ваши автоматы!.. Наш командир бригады лапу наложит безусловно: оставь бригаде! Из тыла армии приедут безусловно, скажут: дай! Из соседней дивизии подъедут, по-соседски попросят: может, чего уступите? Ну, а из штаба армии — это уже «всех давишь»! Приедут и заберут! Тем более, скажут, вы, танкисты, под Ельней и так кое-какими трофеями разжились. А вообще-то с этой, с Ельней… бои были крепкие, а трофеи небогатые… Нет, небогатые…
— Эй, посторонись! — крикнул сзади Комаров.
— Нету политрука, — вытянувшись, сказал Ефремов.