Иста села на сундук у стены справа от Иллвина и стала рассматривать его застывший профиль.
— Это что-то сверхъестественное. Какое-то рокнарское колдовство?
— Потому что, если ты так сделаешь, а она узнает, это разрушит её веру не только в тебя, но и в её собственный разум. Она больше никогда не будет уверена, что та или иная мысль или чувство действительно принадлежит ей. Она начнёт постоянно сдерживаться, подозревать, заниматься самокопанием. А эта дорога ведёт к безумию. Если ты возьмёшь боевой молот и сломаешь им ей обе ноги — это и то будет менее жестоко и более похоже на поступок любящего человека.
— Обвинение Арвола? Да, — медленно произнесла она, — и это тоже. Если бы он не вызвался, я бы не стала его упрекать. Если бы он умер при первой попытке, я бы решила, что это не по силам ни одному человеку или мой план просто провалился. Но то, что он показал, что такое возможно, а потом сдался… этого не выдержало моё сердце. Позже я узнала, что не такой смерти требовали боги. Никто не может заставить чью-то душу стать настолько широкой, чтобы впустить бога в мир, однако именно эта широта, а не просто смерть, и была нужна. Арвол ди Льютес был великим человеком. Но… недостаточно великим.
Он какое-то время словно бы переваривал её слова, но потом отступил, позволяя ей войти.
— Представьте, что бы было, если бы вы встретили его прежде, чем вышли замуж за Иаса; но до тех пор, пока вы взвешиваете все свои «если бы»… — сухо посоветовал он и как-то странно посмотрел на неё.