Когда криминалисты убыли и ажиотаж напуганно-изумленных соседей вокруг громкого события начал стихать, Славик задернул шторы (бабки во дворе с радостью указывали всем желающим на окна, где случился главный информационный повод дня), подошел к холодильнику, извлек недопитую бутылку «Зеленой марки» и навертел себе «коктейль» – полстакана водки, разбавленные апельсиновым соком. Выпил не поморщившись. Потом еще один. Потянулся за сигаретами.
– Помнишь, я говорил тебе о Москве? Одна Дверь находится на Лубянке, в главном здании Комитета госбезопасности. Теперь эта контора называется ФСБ, без разницы… Значит, государство знает о феномене давным-давно. Господи Иисусе, тамошней Дверью могли пользоваться и во времена Дзержинского… Почему тогда при Сталине все «червоточины» в СССР не взяли под наблюдение? Я насчитал в каталоге сорок девять Дверей на пространстве от Бреста до Владивостока!
– Странный багаж у аптекаря, – покачал головой следователь, успевший осмотреть вещи Владимира Платоновича. – Холодное оружие…
В половине шестого объявилась пропавшая несколько дней назад Алёна – Славик и ждать-то филологессу перестал, решил, что свалила обратно, на берега Туманного Альбиона.
Внимание проявил лишь Торстейн по прозвищу Гюлльскег – подарил две старые сероватые рубахи, льняную и шерстяную, штаны да пояс-ремешок. Ткнул пальцем в камуфляж, сообщил, что эдакая одежка ней вель, оденься-ка ты лучше как всякий уважающий себя мадр. Незачем позориться перед всеми данирс дротт, стыдобища.
Алёна крутанула офисное кресло, нарочно купленное Славиком для пущего удобства. Сидеть за компьютером на стуле или табуретке он считал некомфортным, рабочее место должно быть оборудовано по последнему слову.