— Этот самый, — подтвердил я. — Укусит — сам таким же станешь. Патроны-то есть у тебя?
Я понял, что пытаться его убедить бесполезно. Степаныч всегда имел репутацию мужика шибко хозяйственного, даже жлобоватого, и рассчитывать на то, что он бросит нечто своё кровное, не приходилось. Лучше было проверить, не забыл ли Лёха трос, потому что волочения по грязной дороге теперь не избежать.
— Чего молчишь? Скажи что-нибудь, а то подумаю, что тебя там Кондрат обнял, а ты и помер, на хрен.
— Пантелеев, тогда вы и займитесь ребятами. И обеспечить безопасность контейнеру. И дискам. Примите народ сюда, на то время, что им понадобится, жить не учите, а помогите материально, если им нужно будет. В пределах разумного, разумеется.
Компания Бурко, не скупясь, оплатила обустройство полигонов, весьма комфортабельных казарм, на самом деле — семейных общежитий, построила боксы для техники и склады для вооружения. Службу в Центре несли исключительно «контрактники», которых лично отбирал Пасечник и которые, на самом деле, никакого настоящего отношения к ФСИНу не имели, за исключением формы и документов. Все они прекрасно понимали, что служат в «Фармкоре», который и платит им настоящую, полноценную зарплату помимо той, что они получали через финчасть.
К середине дня Салеев ему сообщил, что вдоль Рублёво-Успенского шоссе занимает позиции Софринская бригада ВВ. Бурко спросил своего военспеца, что это изменит, на что получил ответ от Домбровского, слушавшего весь разговор: «Ничего». Это подтверждало мысли самого Бурко, и он лишь кивнул.