При упоминании об изнасиловании она поморщилась. До сих пор они обсуждали тему сексуального насилия лишь применительно к другим женщинам. Но мысль о ней самой как о потенциальной жертве уводила разговор в другое русло, и ей уже было неловко продолжать его. Тем более с Дином, который все это время так пристально изучал ее, словно поставил перед собой задачу вывернуть ее душу наизнанку.
— Да, — пробормотала она. И, озадаченная, откинулась на спинку стула. Через какое-то мгновение она повернулась к Риццоли. — Тело было обнаружено около двух пополудни?
Именно это и произошло сегодня, второго августа, которое выдалось невыносимо жарким и солнечным — как раз как я люблю. Пока другие потеют и шаркают по тюремному двору, словно полусонное стадо, я стою посреди спортивной площадки, подставив лицо солнцу, как ящерица, млеющая от жары. Мои глаза закрыты, так что мне не видно, как вонзается в тело нож и как жертва, пошатнувшись, падает. Но я слышу гул взволнованных голосов и открываю глаза.
Вспоминались последние слова, которыми они обменялись в аэропорту, холодное и торопливое прощание под дождем. Не нежное расставание влюбленных, а дежурная любезность деловых партнеров, спешащих по своим делам. Она ругала себя за новую преграду, которую возвела своими руками, ругала и его — за то, что позволил ей уйти. В очередной раз Вашингтон оказался городом раскаяния и испачканных простыней.
— Говорит второй. Мы его видим. Продолжает движение к югу. Не похоже, что он сбавляет скорость.