Капитан быстрой рысью вернулся на свою позицию. Палка горела, но как-то неохотно. Ее мерцающий свет отбрасывал на утоптанную землю стрельбища странные тени.
Пока швартовались у обитого спасательными кругами причала, Савенко думал о том, что, будь его воля — он вывез бы из Ленинграда всех женщин и детей. Вообще всех. И что он, Савенко, в сущности, очень счастливый человек, потому что на войне, где принято отнимать жизни, он их, напротив, спасает.
— Потом, вы живете один в огромной квартире. Куда девались ваши соседи? Умерли от голода в то время, как вы обжирались тушенкой? Или логичнее было бы предположить, что их забрала тайная полиция? Например, по чьему-либо доносу. А поскольку вас не забрали, то сама собой напрашивается мысль, что этот донос написали вы. Соседи вам мешали, и вы от них попросту избавились. Ну, и карточки их, вероятно, забрали себе. Так?
— Я там и стоял, — терпеливо объяснил Жером. — Но вы так шумели и плескались, что я, естественно, решил посмотреть, не завелся ли в реке бегемот.
Раухер пожал плечами. После того, как Рольф на его глазах хладнокровно задушил Елену Гумилеву, он побаивался этого вечно улыбающегося диверсанта. Кроме всего прочего, Рольф был чертовски проницателен.
"Вот и все, — подумал Шибанов, — теперь-то уж точно мне одна дорога — в штрафбат…"