Рольф разглядывал Большой дом в бинокль с чердака дома, Углом выходившего на улицу Чайковского. Раухер примостился у стены, сидел на корточках и смолил очередную папиросу. Рольфа эта его привычка начинала бесить.
Гумилев поспешил выйти на улицу. Легкость, с которой он дал отпор гоп-стопщикам, пьянила и кружила голову, и это было опасно. Насколько он знал такую публику, они могли вернуться в любой момент и в куда большей компании, а то и со стволами.
— Да, товарищ народный комиссар. Когда я носил его с собой, я мог понимать любые языки и свободно говорил на них.
— Странствующие аскеты-мистики, что-то вроде бродячих монахов. Они много путешествуют, с детства учатся всяким фокусам и трюкам. Есть у них такой особенный танец — кружение. Кружиться они могут часами, не оступаясь, не падая — считается, что в это время их души выходят за пределы физического тела и могут достичь Аллаха…
"Какой глупый, — подумала Лена про викинга. — Почему он задает все эти вопросы мне?"
— Отличное местечко, — сказал Майер, когда они с Йостом подошли к берегу ручья. Ручей прорыл себе довольно глубокое русло, и танкисты стояли на краю невысокого обрыва. — Когда закончится война, куплю здесь большой участок земли, построю дом и заживу, как барон.