Мы с Дмитрием направились к нему — получить указания, что делать. По дороге я ломала голову над тем, что на самом деле заставило Дмитрия остаться здесь. Обычно он загадок мне не загадывал. Как правило, его намерения были ясны; я предположила, что и сейчас существует какое-то элементарное объяснение, просто мне оно пока неизвестно.
— Ладно, поговори со мной, Лисс. Я знаю, ты сердишься.
— По их словам, все у нас должно быть как в реальном мире, а там с твоей болезнью никто не стал бы считаться.
— Но меня ты пока не разгадал, даже не понял, что вообще означают эти разные цвета?
— Сейчас в тебе есть что-то странное, но все же я помню. Я видел тебя несколько лет назад, до своего пробуждения.
— Как прошла твоя епитимья? — спросил он, когда мы шли по кампусу от его спального корпуса.