— Ч-что ты имеешь в виду? — дрогнувшим голосом спросила доктор Олендзки.
— Когда стригои прорвались внутрь, он и некоторые другие новички спустились, чтобы помочь.
— Ты удивишься, насколько много, — сказал Виктор и усмехнулся, обращаясь к Дмитрию. — И почему, интересно, ты так уверен, что я не поведаю миру о вашем предосудительном любовном поведении?
— Думаешь, я шучу? Вовсе нет. Я действительно хочу знать, как ты поживаешь. Ты, Розмари, всегда очаровывала меня. Единственная «поцелованная тьмой», о которой известно. Я уже говорил тебе, что из такой передряги выйти невредимой невозможно. Ты не можешь просто тихо, спокойно погрузиться в жестко регламентированную рутину академической жизни. Такие, как ты, не сливаются с толпой.
Сидящая рядом Лисса молчала, все еще страдая от того, что я так резко обрушилась на нее.
Я обернулась. Так и есть. Отец Андрей стоял у входа и выжидательно разглядывал нас. Он снял богатое облачение, которое надевал во время службы, и остался в простых штанах и рубашке на пуговицах. Судя по виду, он тоже собирался работать, а ведь вроде бы воскресенье считается днем отдыха.