– Отчего ж ты тогда живешь? Почему сам не загасишь эту глупую искру?
– Вы, господин Честноков, посвящать меня в военные секреты не обязаны. Я в дела вашего… ведомства не мешаюсь. Только насчет Никитина вы зря.
Наконец, ушли. Теперь Зара получила возможность побыть с пленницей наедине – понять, Назифа это или нет.
– А что это за кастрат с князем? Тоже шпион?
– Да. Он умолял меня об этом. – Олег Львович передернулся. – Эта картина преследует меня всю жизнь, вот уж тридцать лет. Но иначе поступить я не мог… Вот третий случай, когда я признаю убийство допустимым: если оно является актом милосердия. И коли – всякое на войне возможно – со мной произойдет то же, а вы окажетесь рядом, прошу вас не проявлять мягкости.
Жандарм покачал головой, но ничего не сказал.