Старик рассмеялся и плюнул жандарму в лицо. А потом высунул язык, прикусив его крепкими белыми зубами: мол, откушу, но не скажу.
Как берут пленных я, разумеется, не представлял и целиком полагался на Олега Львовича. Он относился к разряду людей, про которых думаешь, что они умеют всё на свете. И лишь когда мы углубились в густую чащу, я вдруг сообразил, что Никитин, как и я, никогда не бывал в этих местах.
– Само собой. У меня целый списочек приготовлен. Но вы об них не думайте, вы лучше о себе позаботьтесь. Бегство главаря всем будет на руку: и вам, и мне, и арестованным. Мы всё на вас одного свалим, все оборванные ниточки к вашей фигуре сведем. Остальным от этого облегчение выйдет, так что своим исчезновением вы еще и людям поможете. Ну, не теряйте времени. Как говорится, с Богом! – Майор крупно перекрестил Никитина. – Скажите только, в какую сторону скрываться станете, – я отправлю погоню в противуположном направлении.
– За меня ухватился смертельно раненый. Каково?
Дело прошлое, давным-давно отмоленное, земными властями позабытое, Господом Богом прощенное: барыш свой Жуков добывал тем, что хаживал тайными тропами с нашей стороны на черкесскую. У разбойных адыгов по малой цене перекупал грабленое, брал контрабандный товар с турецких фелюк, а к нехристям доставлял, чего попросят. Платили они щедро, звонкой монетой. Тогда многие купцы, кто поотчаянней или пожадней, такими делами промышляли.
Галбацы наклонился к самому ее лицу, иначе она не разглядела бы губ.