Стоило ей мысленно произнести эти слова, и внутри будто вспыхнул яркий свет, озаривший душу и прояснивший мысли.
– Наплевать! – прошептал Мангаров. – Если я умру, это еще лучше. Нам двоим нет места на земле! И наплевать, если я говорю, как Грушницкий!
Чтоб подняться по довольно крутому склону, пришлось вести лошадей в поводу. Олег Львович в своих горских сапогах шел очень быстро, а я, несмотря на молодость и крепость телосложения, довольно скоро выдохся. Бурку и папаху пришлось снять – я весь обливался потом. Но самолюбие не позволяло просить о передышке. Путь наверх, казалось, длился целую вечность. Я в конце концов сильно отстал, потерял из виду Никитина и тащился за ним по звуку и по следам копыт.
– Я, батюшка Григорий Федорович, всё могу. Как царевна Лебедь из сказки покойного камер-юнкера Пушкина. Хотите комнатку?
– Малаик, – ответил тот, коротко обернувшись, и посадил чудесное создание себе за пазуху.
– Сейчас мы разгадаем эту загадку, – уверенно молвил командующий и велел авангарду идти по лесной дороге вперед до первого из семи аулов.