Тот с размаху швырнул пистолет о камни и, оттолкнув Иноземцова, побежал вниз по тропинке.
Двое остальных молчали, и у меня возникло подозрение, что я прервал какой-то важный разговор.
– Зря у нас считают, что с простыми людьми можно обращаться неучтиво, – ответила она, испытующе на меня глядя. – В слугах подчас больше достоинства, чем в господах, а в солдатах – больше, чем в их начальниках. Вы должны знать это, ведь ваша жизнь проходит среди нижних чинов и, я думаю, целиком зависит от них в минуты опасности. Расскажите мне об этом, Григорий Федорович.
Это могло быть единственным объяснением Адаму Смиту.
«Зигзаг, снова зигзаг», – шептал Олег Львович, быстро шагая по коридору и пряча в карман донесение честноковского агента.
Последний раз он видал ее девочкой. Даже лица толком не помнил, остался лишь общий image. Что-то хрупкое и одновременно сильное, лучик ясного света, трепет… Зато голос слышал явственно. Голос этот звучал ему все минувшие годы и очень многое для него значил.