Большое дело замыслил майор Честноков, титанического размаха, орлиной высоты. Всё приготовил, рассчитал, предусмотрел. И сегодня великий его прожект должен был свершиться.
– Что за дикие фантазии! Мне и в голову подобное не приходит!
Я не нашелся, что возразить, и почувствовал себя задетым.
Остальные засмеялись, и разговор о Лермонтове продолжения не получил.
– Нет, он молится, – ответил милицейский прапорщик и приложил руку сначала ко лбу, потом к груди. – Зря теряете время. Ничего он не скажет.
Стольников начал объяснять, почему он никогда не променяет отечество, каким бы уродищем (n'importe quel sort d'ourodistche) оно ни было, на заграницу.