Кларк спиной вперёд выступил из двери в обнимку с наполненной ночной посудиной.
Енох был не столько торговцем, сколько вестником. Серу и ртуть он привёз в качестве даров, деньги взял, чтобы покрыть расходы. Самый главный груз хранился у него в голове. Они с Кларком проговорили не один час.
— Но там всего в нескольких милях — мыс Кейп-Код! Как же мы выберемся?
— Мой отец, Дрейк, отдал меня в учение с единственной целью, — говорит наконец Даниель. — Чтобы я помог ему подготовиться к Апокалипсису, который, по его убеждению, должен был наступить в 1666 году — число Зверя и всё такое. Соответственно, я родился в 1646-м — Дрейк, как всегда, всё просчитал. К совершеннолетию я должен был стать учёным клириком и овладеть многими мёртвыми языками, дабы, стоя на Дуврских скалах, приветствовать грядущего со славой Спасителя на бойком арамейском. Когда я смотрю вокруг, — он обводит рукой таверну, — на то, во что оно вылилось, я гадаю, мог ли отец ошибиться больше.
— Подумайте, возможны ли гавкеры в какой-то другой стране? За исключением Амстердама, конечно.
— И кому же вы адресуете записку, скажите на милость? — насмешливо проговорил мажордом. Впрочем, для мажордома он выглядел чересчур юным — ему явно ещё не исполнилось тридцати. Голова поблескивала короткой светлой щетиной — явный признак человека, который постоянно носит парик.