Тэд был на пределе. Обезвоживание изнурило его организм – с потом выходили хлориды и электролиты, которые ничто не замещало. Внутреннее сопротивление организма медленно ослабевало, и теперь он приблизился к критической стадии. Жизнь его трепетала, как свеча на ветру, готовая в любой момент угаснуть.
– Но он обещал сходить посмотреть, как только покормит кур. Я дала ему телефон, и он обещал позвонить.
– Тогда мы позвоним вечером Альве Торнтону. Попросим его сходить и посмотреть. Я даже думаю, что отец уже попросил его кормить Куджо, когда уезжал.
Таунсенд каждые пятнадцать минут пытался дозвониться до шерифа. Он не очень хорошо знал Джорджа Баннермэна, но был лучшего мнения о нем, чем Мэсен, и сомневался, что он в данный момент способен пить кофе. Когда пробило десять, он забеспокоился уже не на шутку. Еще он думал, не молчит ли Баннермэн специально, чтобы досадить Мэсену.
Он спрятался там после убийства Гэри Педье. В кухне слишком ярко светило солнце, посылая вспышки агонии в его разрушающийся мозг. Дверь в погреб была приоткрыта, и он шагнул туда, в прохладную темноту. Потом он уснул там, а ветерок из окон постепенно закрыл дверь, хотя он оказался не настолько сильным, чтобы защелкнуть ее.
– Утки, – еле прошептал он. – Пошли к уткам. Слова от Монстров. Па… а… ааа…