– Но мы же все равно здесь сидим, – капризно сказал он. – Что с того, сел он или нет, раз мы здесь сидим! Попробуй!
Потом опять посмотрела на вещь, которую держала в руке, и подумала о том, как ее можно использовать. Больше всего на свете она хотела в Коннектикут, повидать свою сестру Холли. Она не была там уже шесть лет, с лета 74-го – она хорошо помнила то лето, очень тяжелое для нее кроме этой восхитительной поездки. «Тогда начались все эти ночные странности Бретта – кошмары, крики и, чаще и чаще, хождение во сне. И в то же лето Джо опять начал пить. Сомнамбулизм Бретта в конце концов прошел. Пьянство Джо – нет.
– Мне не нравится ни продавать всякий хлам на распродажах, ни устраивать вечеринки, ни бегать трусцой. Ты… – Она передохнула секунду, чувствуя, что задыхается. – Ты ничего не знаешь о пустоте, Вик. Ты мужчина, и ты работаешь. Мужчины работают, а женщины сидят дома и слушают, как снаружи воет ветер. Иногда кажется, что он воет внутри, понимаешь? Иногда я ставила записи. И все равно слышала этот ветер и думала про всякое. Или мыла раковину и смотрела на глиняный горшочек, который там стоит, и вспоминала, что у моей матери были такие же горшочки, и у тетки, и у моей бабушки, понимаешь?
Там были и Кэмберы, но во сне они оказались вовсе не Кэмберами. Джо Кэмбер был одет в рабочий комбинезон Вика, а Черити – в зеленое шелковое платье Донны.
Он поднялся на крыльцо. Там крови было больше.
– У Вас такой вид, будто Вы что-то вспомнили.