Широкий, приземистый, армейского вида пикап прохрустел шинами по снегу и остановился у маленькой продуктовой лавки. Фары светили прямо в дверь. Я сощурил глаза, глядя против света. После секундной паузы дважды коротко взревел гудок «Хаммера».
Я бросился к месту, где упал «Фиделаккиус» и схватил его за рукоять. Стоило моим пальцам сомкнуться на эфесе Меча, как до меня дошло несколько непреложных фактов — словно мне их объяснил спокойный, рациональный, мудрый старик, совершенно невосприимчивый к тому нервическому состоянию, в котором я находился.
— Одиннадцать, — повторил он. — Одиннадцать их пало здесь сегодня. Судя по характеру ранений, Кинкейд убил пятерых. Капитан Люччо убила еще двоих. Мы с Саней перехватили пару их на выходе. Один из них нес сумку с монетами тех, кто уже погиб.
Я протянул левую руку, осторожно взял «Амораккиус» за клинок и, приподняв его, приставил кончик к моей шее, чуть ниже уха. К яремной вене. Или сонной артерии. Все время их путаю.
— Девочка знает, о чем говорит, — произнес я заплетающимся языком. Я пошарил рукой, и обнаружил, что Мыш лежит на полу рядом с диваном. Подумав, я решил, что с переходом в сидячее положение можно немного повременить. — О чем разговор?
— Сохраните содержание этого разговора между нами двоими, и это будет не кто-либо из находящихся у вас на кухне.