— Тем более благородного, не один бой повидавшего. Он знает, как лучше.
— Так вот, в последний свой приезд мой супруг сказал, что желает серьезно со мной поговорить. Он отправил из дома слуг… запер двери… скажу честно, ваше величество, его приготовления меня испугали. Мой муж — суровый человек, временами даже жестокий. Ему опасно перечить…
— Что ты, девонька, — бабушка обняла меня, хмыкнула: — Глупенькая…
— Сьюз, ты ж… Кабы не ты, точно мы пропали бы! — Рольф осторожно разжал руки, отступил на шаг. — За Ореховым ручьем как нашло на Огонька — насилу удержал. Все говорил, говорил — как ты учила. А он, пока голос мой слышит, держится, а замолчу — дрожит, храпит, аж меня жуть накрывает. Пока до замка добрались, весь в мыле был… Там уж его милости спасибо, успокоил. С меня уже и толку не было, самого, стыдно сказать, бражкой отпаивали. Уж не знаю, что за тварь там засела… — не договорив, кузнецов сын отер лоб и плюхнулся на лавку. Дерево жалобно скрипнуло, а я подумала: не знаю, как Огонек, а Рольфа пришибло крепко, раз до сих пор трясется. Первый парень на деревне! Чего ж тогда от остальных ждать? Мокрых штанов?
Цепочка всадников и телег растянулась на узкой тропе. Позади брело стадо, и там же держалась большая часть охраны. Придет Ульфар — найдет пустую деревню и голову своего наймита на шесте. Озлится, верно…
Наверное, то же испытывает хлебная крошка, когда ладонь хозяйки сметает ее со стола. Неодолимая сила сбила с ног, вышибла дух, швырнула куда-то прочь. Мелькнуло перед глазами исколотое вершинами елей небо, мир перевернулся — и погас.