Вильгельма подавила рыдание, резким взмахом ножа оттяпала кусок печеного окорока и впилась в него зубами.
Слева от меня послышался стон. Я развернулась так резко, что чуть не упала. Гарник?
Бродяга оказался скользок: ума не приложу, как исхитрился, но связанные руки были уже не за спиной у него, а спереди. Но это и все, чего он добился, сбежав. Теперь он лежал, прикрывая руками горло, а Рэнси аккуратно сжимал челюсти на его запястьях. Разумеется, связанных все так же крепко — а что он думал, я просто так Рольфу поясок на это дело дала? Когда девица сама пояс плела, да с правильными словами, да с чистым сердцем, — его только она сама и развяжет. Правда, на то, чтоб такими вот поясками пленным руки вязать, никто еще, кажется, не додумался — да оно и к лучшему.
— Ты, Сьюз, будешь спать. Или хоть дремать. А я гляну… сдается мне, девонька, что одно и то же вам с малым снится.
— Говорит, Риг Меченый… ваша милость, говорит, его на службу…
Бродяга дернулся; похоже, только теперь он испугался по-настоящему. Я подошла к Колину. Нож как нож, острый… надо спросить, что в нем такого особенного, не сейчас только. А насчет барона трактирщик прав. На то и господин у здешних земель, чтоб судить и решать!