Я стояла у черного алтаря, но казалось — не на камень смотрю, а заглядываю то ли в хищную пасть, то ли в бездонный колодец. Далеко внизу угадывались кровавые отблески, завивались в спираль, расходились клочьями. Как пенка на мясной ухе, подумала я, и тут же, следом: чья кровь кипит там, в Старухином вареве?
Анегард выругался и пришпорил коня. Махнул десятнику на скаку: мол, веди сам, и поживей! Я взвизгнула: ссадил бы, что ли!
— И у этого пропадет с годами, — уверил меня старый барон. — Если бы каждый бастард родовыми дарами владел…
— А то их так не пожгут! Сейчас, вилами да топорами отмашешься! Грозилась овца волка схарчить!
— Боялась, не поверят. Оно ведь как — чем больше споришь, тем больше и с тобой спорят, а сделаешь вид, что так и надо…
— Врешь, — отзывается из-за моей спины Анегард, — нас не уделаешь, верно, Улинька?