— Разверзлись хляби небесные, — проворчала над ухом бабуля. — На, выпей.
Чужак — все тот же, крылатый с рысьими глазами, — держался немного поодаль и словно чего-то ждал.
Я представила себя в роли схваченной врагами Зигмондовой жены… и согласилась. И верно, лучше сразу. Вот оно как, значит, когда муж из тех, с какими — как за стеной крепости, надежно…
Но в тот день нам поговорить не удалось, а потом стало и вовсе не до этого.
Я хотела отказаться, но вдруг зевнула — и поняла, что и правда почти засыпаю. Бабушкина кровать показалась мне самым желанным в мире прибежищем.
Как в пустоту! Рэнси дрожал крупной дрожью, по вздыбленной холке пробегали волны судороги, ногти скребли по полу. В нем не осталось места ничему, кроме яростного желания вцепиться в глотку.