— Не надо никаких "если что", — Анегард чуть заметно качнул головой. — Лучше о Сьюз позаботься. А вообще, я не прощаюсь.
В вечерних сумерках, примерно за полчаса до закрытия ворот, в славный город Оверте въехал всадник на гнедой в белых «чулках» и с белыми боками кобыле.
Ну да, верно. Это ж еще надо было сообразить, на кого зеркалить… наш заколдунец почуял знакомую силу…
В кухне было не тише. Помощниц тетушке Лизетт хватало, но кормить собравшуюся в замке прорву народа оказалось куда сложней, чем я по наивности думала. Лизетт велела поставить ряд столов во дворе — там и готовили, и ели, а мы с бабушкой заняли один под свои травки и снадобья. Подвинуть нас попытались лишь однажды — наглая белобрысая девица из ремесленной слободки раскричалась, что ей брюкву чистить негде, но бабуля так на нее рявкнула, что с тех пор белобрысая устраивалась на самом дальнем от нас краю. Бабушка еще долго ворчала: мол, видали вы такую, корешки для похлебки ей важнее целебных снадобий! Небось, как немочь припечет, не брюквой лечиться станет!
Ну и в чем нести прикажете? Было б светло, хоть бы мох поискала… Я набрала пригоршню и пошла назад. При каждом шаге на колени падали крупные капли. Донесу ли хоть что-то?
— Не робей, малышка. Я знаю, чужой страх похуже своего будет, да ты ведь у нас не из трусих, верно?