— Поверь, если бы ты попался Герейну, тебе пришлось бы хуже. Куда хуже.
Он замолчал, и теперь я не нашлась, что еще спросить. Так и шли молча до самой опушки.
Ничего, скоро утро. Почему-то казалось, что с рассветом сразу станет легче. Как будто ночь выпила силы, оставив взамен липкий, противный страх.
Хотя нет. Бабушка сейчас, должно быть, с Гвендой.
— Более того, мы не лишаем вас великой чести служить нашей особе.
Впрочем, следует отдать тому должное: вел он себя тихо-смирно, пышный зад подавальщицы, ловко сгрузившей на стол перед опасным гостем миску с кашей и кусками оного гуся, кружку с пивом и хлеб, остался в неприкосновенности, а серебрушка была честной, новенькой и необрезанной. Поэтому почтенный трактирщик ограничился короткой молитвой Великому отцу, покровителю странников и гостеприимцев, смысл которой сводился к банальному "пусть все будет хорошо", и вернулся к обычному для себя душевному покою.