Вздохнув, я позакрывала окна ставнями, стащила с чердака вниз старый тюфяк и драное, побитое молью одеяло. Дом успел выстыть, ну да последние дни теплые стояли. Авось не замерзну. Я свернулась клубочком, натянув одеяло на голову. Рэнси, шумно выдохнув: мол, как не стыдно, хозяйка, сама не поела, меня не покормила, — бухнулся на пол прикроватным ковриком.
Шуметь мы продолжили в трактире. Счастье пополам с облегчением кружит голову не хуже крепкой браги; впрочем, и за брагой дело не стало: вести по деревне расходятся быстро, а предвечернее время располагает к трактирным посиделкам. Но я не собиралась засиживаться. Отпразднуют без меня. А я дождусь бабушку — и домой. Устала. Забавно: сегодня у нас с бабулей забота одинаковая…
— А вы запомните: одна лекарка десятка полюбовниц стоит! Хвала богам, наш молодой господин это понимает.
Ничего себе Зиг… знал, значит… так это, выходит, он сразу на то и рассчитывал? Умный, зараза…
— Будут, — подтвердил капитан. — Еще как будут — мало не покажется.
Спала я тревожно. Во сне Зигмонд и Марти спорили, кому из них больше подходит слово «бродяга», Анегард никак не возвращался в замок, а над нашей деревней летело войско барона Ульфара, отбрасывая на землю черную, похожую на бездонную реку тень.