Я закрыл глаза и некоторое время пытался увидеть в своей памяти хоть что-то из того, о чем говорила Анна. Но в той черноте, куда я глядел, не было ничего, кроме вспыхивающих за веками полос и пятен.
– Значит, страха Божия не имеешь. А за это – карцер.
– Я хочу найти свою золотую удачу, – сказал я.
– Если вы, Василий Иванович, в состоянии говорить серьезно, скажу.
Я решил, что по рассеянности заговорил вслух.
Он взял со стола две луковицы и принялся молча чистить их. Одну он ободрал до белизны, а со второй снял только верхний слой шелухи, обнажив красно-фиолетовую кожицу.