— А не подскажете ли, любезный Сильвестр Ефимович, что все виденное должно означать? Ничего не понимаю. Мне сказали, все, что я увижу, будет ясными картинами, понятными сразу. А получилось…
Доктор, казалось, его не слышал — он застыл как вкопанный, уставясь на Ольгу с такой злобой, что его взгляд самым натуральным образом обжигал, ненависть ощущалась, как жар раскаленной печи. Теперь она не сомневалась, что именно этот маленький неприметный человечек, как две капли воды похожий на обычного, скучного, невыразительного немца-аптекаря из Литейной части, как раз и был причиной всех странностей.
— Казимир, ты меня уморишь! — прямо-таки закудахтал фон Бок, утирая слезы. — Как это у тебя получается?
— А мне, по-твоему, нет? Друбецкой не отступится… Я, конечно, попробую его уговорить…
— Да нет, пожалуй, — сказала она. — Пусть все идет, как шло.
И снова настала тишина, на сей раз еще более напряженная и долгая.