Ее так и подмывало не мысленно, а самым натуральным образом ворваться в спальню и надавать пощечин этому лощеному проходимцу, но, в здравом размышлении, она поняла, что не следует свои способности обнаруживать — пока неизвестно толком, на что еще Михаил свет Дмитриевич способен. В конце концов, она делает первые шаги, не стоит увлекаться…
Он опять играл ее пальцами, но Ольга уже не обращала на это внимания, печально понурившись.
Может быть, тянуть время, насколько удастся? По окрестностям рассыпалась многочисленная охота, всякое может случиться, места вокруг все же не самые глухие…
— Ну и всполошили же вы меня, Андрей Дмитриевич… Всполошили, перепугали, ошарашили… Я не сразу и сообразила… Я, конечно, вас прощаю, откуда вам было знать…
Ольга сидела молча — что-то уже начинало проясняться у нее в голове. Князь, вновь подперев голову руками, равнодушным и почти спокойным голосом рассказывал, как вчера ночью брат поднял его с постели, велел поторапливаться, и они в сопровождении полуночничавшего фон Бока отправились в конюшню, где, оставаясь незамеченными, довольно долго наблюдали за кувырканиями голой парочки в сене, причем лица участников этого незамысловатого действа сумели рассмотреть благодаря висевшему тут же зажженному фонарю достаточно ясно, чтобы опознать их со всей уверенностью…
— Изволят любоваться балетом, — сказала Ольга, заметно повеселев после того, как узнала столь успокоительные новости о картине.