— Ну, это уж… — поморщился камергер. — Речь, в конце концов, идет о моем родном брате…
Какое-то время ничего не происходило, потом на оси колеса засветилась яркая точка, и сияние стало распространяться в стороны, вширь, медленно и неотвратимо заливая все колесо, превратив его в круглое окошко, за которым оказалась зеленая равнина, где высокая трава металась тугими волнами, словно под порывами бури. Ольга застыла, чувствуя, как ее волосы, подхваченные тем же вихрем, растрепались с невероятной быстротой, вмиг развалилась прическа, лишившись ленточек и заколок, пряди золотистых волос хлестали по щекам, метались за плечами, порой закрывали лицо, мешая видеть…
В нем уже не было ни тени дерзости или своевольства — стоял, как солдат на смотру, глядя умоляюще, Уныло.
— Благодарю покорно! — шутовски раскланялся генерал. — Но если это будет продолжаться…
— Интересно, — сказала Ольга. — Вы всегда так гладко, по-ученому изъясняетесь?
Сон у нее всегда был крепким, и просыпалась она в определенное время сама, так что Дуняшке очень редко приходилось хозяйку будить. Но на сей раз, когда она открыла глаза, с первого взгляда поняла, что стоит еще натуральная ночь: спальня была залита серебристым лунным сиянием, да и с постели видно, как огромная бледная луна висит над верхушками деревьев…