— Нет, — сказала Ася. — Это один Абраша капусту рубит, а другой его пиарит.
Послышалась хриплая музыка. Как ни странно, это была не вариация на тему собачьего вальса, которую обычно играют шарманки, а некий марш, торжественный и даже грозный. Настолько грозный и торжественный, что он звучал неуместно.
Правда, Крушина называют иногда «русским националистом». Но следует отчетливо понимать, что здесь имеется в виду. Да, такова была его самоидентификация. Однако генерал не был мыслителем или теоретиком; вслед за начальством примеряя на себя это слово, он не скрывал, что плохо представляет себе его истинный смысл. Именно поэтому он с трогательной доверчивостью и обратился сразу к нескольким звездам отечественной мысли за разъяснением того, что следует делать, назвавшись подобным груздем. Его можно понять — ведь духовная элита существует именно для этих целей.
— Знаете, — говорит офицер, — у нас к геям было, в общем, терпимое отношение. Не то чтобы мы прямо так одобряли, нет. Скорее, как в американской армии — «не говори и не спрашивай». Но про Крушина все знали. И не просто знали — многие, прямо скажу, на это с самого начала и ориентировались.
За двое суток, проведенных на пьедестале, Лена успела изучить зал во всех подробностях.