Ужинали они поздно, и только после ужина Лисбет брала инициативу в свои руки, заставляя Микаэля подниматься на спальную антресоль, где уже следила за тем, чтобы он уделял ей максимум внимания.
Оба собеседника знали, что человек, заключивший цветок в рамку под стеклом, использовал перчатки и нигде не оставил отпечатков пальцев. Они не сомневались в том, что выследить отправителя будет невозможно: для расследования попросту не имелось никаких зацепок. Рамку могли купить в фотоателье или канцелярском магазине в любой точке мира. Почтовый штемпель менялся: чаще всего на нем значился Стокгольм, но три раза был Лондон, дважды Париж и Копенгаген, один раз Мадрид, один — Бонн, а однажды встретился совершенно загадочный вариант — Пенсакола, США. Если упомянутые столицы были хорошо известны, то название Пенсакола настолько ничего не говорило комиссару, что ему пришлось искать этот город по атласу.
Любые другие варианты казались невыносимыми.
Вдруг Микаэль услышал шум мотора, поднял взгляд и увидел, что в сторону моста удаляется машина Сесилии.
В сочельник Микаэль в первой половине дня поехал в Ошту навестить бывшую жену и дочь Перниллу и обменяться с ними подарками. Пернилле он, как она и хотела, вручил компьютер, который купил вместе с Моникой. Моника подарила ему галстук, а дочка — детектив Оке Эдвардсона. В отличие от прошлого Рождества все пребывали в приподнятом настроении по поводу захватывающей интриги, разыгравшейся в СМИ вокруг «Миллениума».
— Это вы ловко придумали, поменять замок, — заметил он. — Я займусь твоей подружкой, когда она придет домой.