«Крепкий орешек, — подумал он. — Она же недоразвитая, черт возьми».
Эрика сразу заявила, что этот материал нельзя использовать, поскольку он получен незаконным путем.
Уже зная, что Микаэлю поручено написать семейную хронику, Мартин Вангер спросил, как продвигается работа. Микаэль с улыбкой ответил, что с трудом разбирается даже в именах многочисленных родственников, и попросил разрешения зайти еще раз и задать ряд вопросов, когда это будет удобно. Он не раз прикидывал, не завести ли разговор о навязчивой идее старика относительно исчезновения Харриет Вангер — скорее всего, Хенрик Вангер неоднократно мучил брата пропавшей девушки своими теориями. Кроме того, Мартин и сам должен понимать, что раз Микаэль пишет семейную хронику, то от него едва ли укроется бесследное исчезновение одного из членов семьи. Однако Мартин, похоже, не собирался касаться этой темы, и Микаэль решил подождать. Рано или поздно повод поговорить о Харриет непременно появится.
— Ну, это была первая хорошая новость за год. Все ликовали, кроме Дальмана. Понимаешь, мы ведь не самая крупная редакция в мире. В результате три человека радовались, плюс практикант, а один страшно разозлился на то, что мы не сообщили о соглашении раньше.
— Лисбет, ты можешь объяснить мне, как ты понимаешь слово «дружба»?
За исключением подсвеченного здания церкви, осматривать на улице в вечерней темноте было почти нечего, «Консум» и «Кафе Сусанны» как раз закрывались, поэтому они отправились прямо домой. Пока Микаэль готовил ужин, Эрика оглядывала его жилье, отпускала замечания по адресу журнала «Рекордмагазинет» 50-х годов и изучала лежавшие в кабинете папки. Потом они ели бараньи отбивные с тушеной картошкой — чересчур много калорий — и пили красное вино. Микаэль попытался вернуться к начатому по телефону разговору, но у Эрики не было настроения обсуждать дела «Миллениума». Вместо этого они два часа говорили о своих собственных делах и о том, как продвигается работа Микаэля, а потом пришла пора проверить, достаточно ли широка кровать для них двоих.