«Из этого может получиться прекрасная вставка, – думал он. – Тихие похороны под вязами». Но размышлял журналист недолго: «Боже, неужели этот парень начинает мной манипулировать?!»
Затем до нее донеслось неторопливое шарканье, за которым последовал звук множества открываемых замков и запоров. Дверь открылась, и перед Норой оказался маленький, но довольно тучный старичок. У старца был крючковатый красный нос, а на плечи ниспадали космы седых волос, полукружием обрамлявших сверкающий купол черепа. Как только старик поднял глаза, на его покрытом склеротическими прожилками меланхоличном лице появилась приветственная улыбка.
Его улыбка стала шире, когда на физиономии Пендергаста на миг появилась гримаса недовольства. Все-таки он сумел его достать!
Одним словом, она в этом наряде казалась себе развязной, смелой и сексуальной. Это ощущение, как ни странно, ей очень нравилось.
Пендергаст зашел за служебную стойку и прошел к небольшой двери, едва заметной среди стеллажей. Открыв дверь, он стал спускаться по находящейся за ней лестнице.
Когда последняя партия завершилась вничью, Пендергаст отправил шахматы в небытие и, создав мысленный образ четырех игроков, рассадил их вокруг ломберного стола. Он всегда считал бридж более благородной и тонкой игрой, нежели шахматы, но сам играл редко, не находя достойных партнеров. Началась игра, и каждый ее участник видел лишь свои тринадцать карт, посвятив все интеллектуальные возможности разработке стратегии для предстоящей схватки. Пендергаст слегка развлекся, внося некоторую неразбериху в игру и посеяв недопонимание между партнерами.