Завернутое в бумагу, платье лишилось своей способности внушать ужас. Воцарившаяся в кабинете мрачная атмосфера начала постепенно исчезать. Однако О'Шонесси, повторяя капитана Кастера, задавал себе вопрос, с какой стати агент ФБР заинтересовался преступлением, случившимся сто тридцать лет назад.
– Прошу вас, доктор Келли, устраивайтесь поудобнее, – произнес он медоточивым тоном. – Я – сержант О'Грейди, а это – сержант Фенестер. Вы не возражаете, если мы запишем нашу беседу на диктофон?
Не смей думать об этом. Думай о том, как освободиться.
– Боже, – вздохнула Нора, – какой безумный план!
– Но почему? Неужели Пендергаст жаловался?
Фэрхейвен нажал на кнопку, и его голос заглушил конец фразы, которую произнес журналист.