– Но почему вам вдруг захотелось ворошить прошлое? – резко спросила старая леди.
В тоне человека было нечто такое, что звучало гораздо жестче тех слов, которыми была изложена просьба. Патологоанатом начал испытывать некоторую неуверенность.
Манетти кивнул, не пытаясь скрыть своего неудовольствия. «Отлично, – подумал Кастер. – Чем больше будет злиться и волноваться вся эта братия, тем скорее мы выкурим убийцу. Нельзя давать им время на размышления. Пусть гадают на кофейной гуще».
В размещенных на стенах динамиках послышалось шипение, и квартет, пиликавший в этот момент «Сказки Венского леса», умолк. Сделав это, естественно, вразнобой. На подиуме какой-то мужчина проверял звук. Мужчина удалился, и над толпой в зале повисла тишина. Через несколько секунд на возвышение поднялся и подошел к микрофону немолодой человек в строгом вечернем костюме. Это был серьезный, чрезвычайно интеллигентного и аристократичного вида мужчина. Мужчина держался непринужденно, но в то же время с большим достоинством. Одним словом, он олицетворял собой то, что так ненавидел О'Шонесси.
– И скажите О'Нилу, что я посылаю к вам человека проверить, как вы там трудитесь. К нам поступила довольно неприятная информация. Речь идет о проявлениях халатности.
Боксер расстегнул верхнюю пуговицу рабочей куртки, вытянул из-под нее футболку и приложил к носу. После этого посветил фонарем в дыру, решительно просунул туда голову и внимательно осмотрелся.