— А ещё у тебя вместо сумки был пакет с «Битлами», — без предисловия сказал Максим. — А кошелёк и паспорт ты вытаскивала из-за пазухи. Видишь, я всё помню, а ты сомневалась.
Я приезжаю сюда каждые выходные. Каждые выходные! Каждую пятницу — вонючая электричка, раскисшая дорога, нескончаемый дождь, скользкие холодные доски калитки, в дополнение к дождю — вода с густо переплетённых веток над дорожкой… По-моему, это всё-таки яблони. Хотя мне всё равно. А в конце — ещё и два замка, и один из них сломан, и я их каждый раз путаю. Кто угодно может сойти с ума. Я — точно могу. Мама думает, что я уже сошёл с ума. Мама думает, что мне нужно срочно помогать. Мама думает, что я стал принимать наркотики. Мама думает, что мне плохо.
— Ну, дочитывай, — без энтузиазма разрешил Максим. — Дочитаешь — сама позвони. А то я тебе помешать боюсь.
— На встречу тебе надо! — заорал дядька, размахивая монтировкой. Но нападать на этого типа, кажется, не собирался. — На тот свет тебе надо! Прямо под колёса суёшься! Гололёд! А если бы резина лысая?! А если бы тормоза стёртые?! А если бы я не успел?!
Именно этот человек и стоял сейчас за калиткой, производя какие-то шевеления. Эти шевеления вызывали у Мони подозрения. Шерсть на загривке пса дыбилась, уши прижимались, а в мощной груди грозно рокотала приближающаяся гроза.
— И я, заезжая шушера, — подсказала Александра совсем уж холодно.