«…Прозреньем в полночь и печалью в утро», — тихо повторила Инга.
Ох, Вилисса, мне твой Дар — как осьминогу панама… не смыслю я в этом деле ни арапа!..
Страничник повернулся ко мне спиной и открыл дверь. Он не видел, как из моего кармана выскочил запечник. На мохнатой рожице Болботуна ясно читались испуг и недоумение. Запечник юрко метнулся к одной из дымящихся плошек, на полпути резко остановился, словно почуяв жаркое дыхание пламени… Потом, раздумав возиться с плошкой, осторожно ступил через меловую линию, ворча себе под нос что-то на удивление серьезное и членораздельное.
— Книга Судеб, полное собрание сочинений! Переплет твердый, глянцевый, возможна суперобложка…
— Понимаю, — настороженно ответил Бакс, стараясь не отодвинуться от зубастой пасти и не очень уясняя себе причины этой внезапной капитуляции.