Помнить, кем ты был; видеть, кем ты стал; ощущать в себе труп умершего и не способного возродиться Дара; жить уныло и позорно, и знать, что после смерти тебя ждет гнилая участь Лишенного Лица… знать — и не иметь никакой возможности изменить скалящуюся в лицо судьбу…
До вечера мы почти не разговаривали. А перед самым сном мы с Баксом выпили по два стаканчика. Молча.
Иоганна запела-запричитала по ушедшей, Черчек с Йорисом молча подняли то, что скрывал в себе могильный холм — Инга так и не стала смотреть, как ЭТО выглядит — и бережно опустили тело на приготовленное ложе из мертвого дерева. Там же, в этой горе веток, скрывались и останки самодельного креста.
Среди них выделялся всклокоченный опухший детина в майке и закатанных до колен холщовых штанах. Он курил и старался держаться прямо, но все равно выглядел скособоченным и осторожно-заторможенным, как раненный зверь.
Здесь, внутри, ее душа равна ничему. И лишь в затерянных дебрях сознания утомительно били остановившиеся часы, вращая ржавыми шестернями. Двенадцать… тринадцать… четырнадцать…
— Да вернем вы вам Дар этот, — примирительно заговорил Бакс. — Вы только скажите — как… А нам он и даром не нужен! Тьфу, черт, дурацкий каламбур получился…