— Бери, бери, — великодушно подтвердил Зверь, — не бойся…
И то еще бывало, пойдет такой ребеночек в лес за ягодами — ягод не принесет, зато расскажет, как выходили к нему из чащи три здоровенных волка, и как они играли все вместе в разные детские игры. Родители, понятное дело, не верят, смеются. Чадушко — в слезы. Идемте, мол, покажу — и шел, и показывал, и волосы у взрослых дыбом вставали…
Черчек звал таких — Лишенные Лица. И голос у деда при этом был, как с глухого похмелья.
Так что в каком-то смысле я единственный. И Книга знает это. А я знаю, что без меня, без живой человеческой души, сила Книги бессильна.
И даже не кулак, а сапог, с невидимым каблуком, и невидимой ногой внутри, ногой большой и умелой…
— Тебя когда-нибудь жалели, Бредун? — спросила она, помолчав.