Вот это «если что» и мучило меня больше всего.
И лицо Бакса плавилось странной смесью надежды и недоверия, и жестокой любви.
— Ну, дура Иоганна, удружила, — человек плюнул в кусты и вытер мокрый рот о плечо. — Вот уж ведьмаки чертовы, умники лешастые, скажут — как оглоблей по башке… Бредун… Тогда уж лучше который бродит. Бредет, так сказать. Туда-сюда. Оттуда. И отсюда. И опять туда… где раки зимуют…
— Угу, — ответил я, отфыркиваясь у рукомойника. — Щас…
То, что это был призрак — первая стадия — мы поняли сразу. Почти совсем прозрачное существо, сквозь которое было отлично видно стену и ворох смятого сена у этой стены.
До сих пор удивляюсь, как у меня хватило духу сделать то, что я сделал. Неуязвимость — дело хорошее, но когда несколько человек дубасят тебя здоровенными жердями, и эти жерди застревают в тебе… Больно все-таки!..