Короче, чернильный цвет. Траур у них, что ли?..
Он не знал, что делать! — и когда я случайно угадал положенный ответ, или почти угадал, Пупырь был счастлив.
А на столе, подмяв и опрокинув заупокойные рюмки, лежала пронзенная мечом Книга. Лежала и обугливалась, рассыпаясь ломкими хлопьями, становясь пеплом и золой, черной пылью с белесыми прожилками бывших страниц…
— Бабка, — как-то бесцветно произнес Талька и, видя наши недоуменные лица, указал мне за спину.
Талька искоса глянул на Бакса — и замер. На крыльце сидела каменная глыба. И валуны слов гулко рушились в омуты тишины.
«Скотина ты, а не охотник!» — подумал было я, затем прикинул, каково им всем живется, попавшим в Переплет, и извинился за непроизнесенные слова. Молча извинился.