— Да не ту, а ту, что с икрой! Ты что, мальчика от девочки отличить не можешь?
Говорил Йорис — и запах пришельцев вновь раздражал чуткие ноздри Вожака, мешаясь с заветным ароматом первача на знойных летних травах; вновь малец проклинал отпрянувшего Йориса, услыхавшего страшный голос умершей старухи-хозяйки, и нож сам раскрывался в руке, и вылетал из руки, когда приземистый бородач-горожанин ревел зверем — тем зверем, на которого даже всей стаей не ходят, да только поздно понял это сдуревший перед полнолунием лохматый Йорис…
Так текло время в постоянном ожидании чего-то…
— Чего тебе рассказывать? Слушать надо было! А то свернул уши трубочкой, призрак хренов!..
— Не ходили б вы туда, — негромко и вкрадчиво произнес он. — Это ведь мы — Неприкаянные, а вы…
Собственно, для ночлега полдень подходил мало, а вот для интимной беседы — вполне.