— Как нацистские военные преступники, — пробормотал я, — которые кончали с собой в камерах…
У другого проема, слева от нас, по стеклу ползали, оставляя за собой липкие улиточные следы, сразу три такие твари. Глаза, если это на самом деле глаза, покачивались на концах стебельков толщиной в палец. Самая большая из этих тварей была около четырех футов длиной. Время от времени они переползали друг через друга.
— Поедем, — ответил я, вывел машину со стоянки и включил свет.
— Немедленно поставь пиво на место, — перебил его Браун.
— Нет, — солгал я. В действительности я волновался, сам не понимая, почему. — Нет, конечно. А ты?
Указывал он на миссис Кармоди. Она уже была не одна: к ней присоединились две женщины. По их яркой одежде я заключил, что они из тех, которые приезжают сюда на лето, дамы, оставившие, может быть, дома семьи, чтобы «сгонять в город и купить кое-что», и теперь съедаемые беспокойством за своих мужей и детей. Дамы, готовые ухватиться за любую соломинку. Даже за мрачные утешения миссис Кармоди.