– Эллар, ты с нами? – решился спросить он, уже подозревая ответ и не понимая его причин.
Еще школа, станция мобилей и многое другое. Красиво, Гимир и Ялитэ ничего не пожалели – ни сил, ни ресурсов, ни времени самых лучших дизайнеров и архитекторов. Когда они все успели?
Эл снова улыбнулся. Потребуется чудовищно много времени и сил, а про ресурсы и технологии пока лучше даже не думать. Но этот мир будет жить. И он, попавший в должники к Великому, приложит свою лапу. Академия богата, а он декан, и весьма опытный в грызне без когтей, да и с когтями тоже. При его жизни, очень короткой, всего не восстановить. Но создать основу он успеет. Это будет большое и важное дело. Настоящее, главное. Говорила ему старшая Ника – найдешь еще, для чего и для кого жить. Тогда и станет мир цветным. Теперь он нашел.
Потом протокол с треском рухнул. Известный дикарь нашего дорогого Релата, глава рода Тимази, «кофейный» и почти такой же огромный, как Лайл, в убивающей мастеров протокола хуже палицы национальной плетеной юбочке, сорвался с места и заспешил обнимать меня, все же я по-прежнему Ника-Ясс, самая дорогая гостья в его лесах. Про повязку я знала заранее – он же хоть и почти академик, а шаман изрядный, и обещал для Лайла и общины исполнить настоящий танец дождя. «Суеверие!» – буркнули возмущенно академики полноценные – тем не менее поголовно захватившие зонтики.
Свет упал на волчиц. Назвавшаяся Никой резко опустилась на колени, Йялл осознал, как она прощупывает лежащих чутьем.
Она очнулась от страшнейшего холода, словно сила полузабытого взгляда оледенила воздух. Не только: еще и отравила. Первый же вдох обернулся спазмом, ее вырвало желчью, ведь желудок был уже давно пуст. Она вдохнула снова, почти против воли, и застонала. Теперь даже желчи нет, только мучительная боль и ощущение вывернутого наизнанку естества. Дышать невозможно, не дышать тоже. Сознание несколько раз проваливалось и снова всплывало к поверхности кошмара, который теперь был ее единственной реальностью. Легкие постоянно горели, судорожно сжимаясь и гоняя почти не дающий надышаться бесполезный вонючий воздух, его нехватка отдавалась стуком молоточков в висках, сделала мир серым, вполовину убавив возможности зрения. Но постепенно Сидда смогла осознавать себя: привязанную к железной кровати, голую и грязную. Желчь стекала по шее тонкой струйкой.